- Мария Акошевна, что Вас как философа занимает сегодня?
  - Я много лет изучала историю философской и политической мысли ХХ века. В прошлом году издала книгу «Толпа. Массы. Политика», где рассмотрела феномен воздействия пропаганды на массы. Меня интересовала проблема манипуляции массовым сознанием со стороны политиков и идеологов. Представляется, что для сегодняшней России эта тема очень актуальна.
  - Вы приехали в Канаду по приглашению престижного Университета Торонто. Как произошло, что Вы удостоились такой чести?
  - Закончив одну книгу, я стала собирать материал для другой. Результатом моей работы стал «Толковый словарь идеологических и политических терминов советского периода». Словарь вышел из печати этой осенью в издательстве «Международные отношения», и на нем стоит гриф Университета Торонто. Директор Center for Russian and East European Studies (CREES) господин Питер Соломон проявил очень большой интерес к моим исследованиям, и вот я здесь у вас, в Канаде.
  - Расскажите, пожалуйста, подробнее о словаре.
  - В книге поставлена задача раскрыть значение тех политических и идеологических терминов и словосочетаний, которые были распространены при советской власти. В настоящее время они не имеют хождения, или приобрели совершенно иной смысл. В словаре собраны слова и выражения, которые применялись советским официозом в идеологических целях.
  - Можете привести примеры для наших читателей?
  - С удовольствием. Октябрьская революция породила много новых явлений. Возникла необходимость в новых словах. Понять 20-е годы без таких слов, как нэпман или лишенец трудно. 30-е годы дали жизнь таким словам, как год великого перелома, пятилетка, стахановец. Для понимания атмосферы послевоенных 40-х годов важны такие понятия, как низкопоклонство перед Западом, борьба с безродным космополитизмом, дело врачей. Говоря сегодня о годах 60-х, мы должны помнить, что Сталин умер в 1953 г., и начался период, получивший название оттепель. Шестидесятники (сам термин появился годы спустя) - это как бы «дети оттепели» - поверили, что некоторая либерализация советского режима означает реальную возможность построить подлинный, гуманный социализм. Суть процессов, проходивших в 70-х и начале 80-х гг., позволят понять термин застой.
  - По сути дела это словарь советского языка?
  - Можно сказать и так.
  - Как Вы считатете, в чем его специфика?
  - Тоталитарный режим не может жить без идеологических текстов, ибо они подвергают народ массированному психологическому воздействию. Они приукрашивают реальность, обещая «светлое будущее». Такого рода тексты-иллюзии помогают народу справляться с тяготами повседневной жизни. И здесь важны, по крайней мере, три обстоятельства - наличие и трактовка вождя, свой собственный образ и образ будущего.
  - Вы хотите сказать, что без вождя тоталитаризма не бывает?
  - Именно так. И вождь, и партия в лице ее руководства как бы призваны были думать и решать за человека все, «опекая» его. Как, например, Сталин - в 30-е годы он объявляется не только другом детей, физкультурников, но и «вождем всего прогрессивного человечества». Люди оказались в состоянии поверить подобной мифологии, она облегчала им жизнь. Представление о вожде как об «отце и учителе великой державы» позволяло возлагать решение общественных проблем на него. Эти настроения нашли в послесталинское время свое ироническое выражение в словах песни: «Мы так Вам верили, товарищ Сталин, как может быть, не верили себе».
  - Вы говорите о роли масс, а ведь советские люди рассматривались как винтики единой государственной машины...
  - Одно другому не мешает. Делегируя ответственность за происходящее руководству, советский человек, объявленный винтиком огромной государственной машины, при помощи лозунгов часто чувствовал себя творцом истории, ее хозяином. Он верил в свою избранность, в то, что появилась новая историческая общность - советский народ, который на голову выше всего остального человечества: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью». Все отечественное превозносилось: советское - значит отличное, а все плохое в обществе оказывалось родимыми пятнами капитализма.
  - Ни в одном советском философском словаре я не видел слова «смерть». Это имеет какое-то отношение к идеологии тоталитаризма?
  - Да. Пренебрежение настоящим и устремленность в будущее - очень важный момент тоталитаризма. Идеологические тексты направлены на эмоции, а не на разум. Они близки пророчествам, провозглашающим некую вечную истину: «Наступит время, когда каждый будет трудиться по способностям, а получать по потребностям». Речь шла о том, что коммунизм уже близок, уже вот-вот начнется новая эра всеобщего счастья. Как мы знаем, этого не произошло ни в 60-е, ни в 70-е годы, ни позже.
  - Современный человек получает вместо политических лозунгов ежедневные порции рекламных сообщений. Скажите, Мария Акошевна, а есть ли сходство идеологического языка с языком рекламы?
  - Возможно. Задача рекламы - продать вам товар, убедив, что он самый лучший. Тоталитарная власть тоже призывает людей к вполне определенным действиям. Правда, иллюзии тут не подкрепляются никакими доказательствами в виде товара. «Слоганы» излагаются в самой простой, краткой форме и при этом повторяются многократно. Он частого повторения они врезаются в самые глубокие области бессознательного, становятся «ходячими мнениями», приобретают большую устойчивость. «Народ и партия едины», «Партия наш рулевой», «Весь советский народ как один человек даст отпор...», «Все на борьбу с ...», «За чистоту марксизма-ленинизма...». Подобные лозунги «запускались» в массы Центральным Комитетом Коммунистической партии, чаще всего накануне основных государственных праздников - 1 мая и 7 ноября. Повторяемые бесконечное множество раз, обращенные к эмоциям масс, они заклинали и призывали. Применение некоторых из них было недолговременным, как, например: «Долой нытиков, маловеров, и дезорганизаторов! Да здравствует победоносное строительство социализма!» («Правда», 26 октября 1927 года). Речь здесь шла о скептиках, не веривших в успехи индустриализации и коллективизации. В 70-е годы демонстранты несли, например, плакат, призывавший: «Работники агропромышленного комплекса, поднимайте надои молока!».
  - Как Вы думаете, возможен ли в России поворот к прошлому?
  - Советский Союз канул в историю, многие его идеологические выражения потеряли свою актуальность. Но прошлое всегда остается с обществом. А советское прошлое ушло почти без осмысления. Молодежи оно почти незнакомо. Это тревожно. Понимание прошлого может защитить от повторения его ошибок. Думаю, возврата не будет, но и неизжитая травма не позволяет жить нормально.
  - Спасибо за Ваш словарь, за Ваше интервью. Успехов Вам в работе над следующими интересными проектами. И, конечно, с наступающим Новым годом!